«Маша Мария» — сольный проект Маши Мельниковой, экс-вокалистки некогда известной московской инди-группы Coockoo/February, прославившейся участием в российском туре Garbage и песней «Groupies' Anthem (F.U.C.K.)» про недвусмысленные отношения фанаток с рок-идолами. Год назад дороги Маши и музыкантов группы разошлись, и она неожиданно для всех запела на русском очень личные, совсем женские песни. Каждая песня — история из жизни, рассказанная подружкам на кухне за полночь под четвертый бокал красного вина.
Мы познакомились с Никитой несколько лет назад на моем концерте в маленьком лондонском пабе. Он утверждал, что станет не меньше чем великим русским писателем. Я говорила, что уже рок-звезда. Он работал кинокритиком в «МК» и писал красивые посты в Facebook. Я писала песни и мечтала о сольном концерте на «Уэмбли». Так мы и подружились. Идея снять клип на одну из моих песен постоянно фигурировала в наших разговорах, но только когда я запела на русском, а Никита бросил журналистику, чтобы стать режиссером, это стало возможно.
Этот клип — настоящая командная работа. Как говорится, хочешь собраться с друзьями за городом — позови их снимать клип. Моя близкая подруга Мина Хлечян — профессиональный второй режиссер. С ней мы тоже уже много лет хотели сделать что-нибудь вместе. Именно Мина собрала для нас целую дрим-тим, где все работали за любовь к искусству и еду. Все было по-настоящему, по-киношному: свет, камера, люди, которые во всем этом разбираются, макияж, прическа, платье. С локацией нам тоже очень повезло. Похозяйничать в свой дом на пару дней нас пустил писатель Виктор Ремизов, автор романа «Воля вольная». Во время съемок ни одно животное не пострадало (все пострадали сильно задолго до). Правда, один козел все-таки свалился Никите на голову еще в процессе подготовки. Мы жутко боялись повредить еще кого-нибудь, поэтому все два дня снимали буквально на цыпочках.
Я говорила, что уже рок-звезда.
Единственное живое существо в клипе кроме меня — это лис Тор. Самый настоящий огненно-рыжий лис, который живет в обычной подмосковной квартире. Хозяева спасли его от участи стать шапкой и забрали домой. Вообще Тор был не очень ласков, но, думаю, я бы тоже не была в восторге, если бы меня посадили на диван с какой-то незнакомой барышней и не давали царапать ей платье. Красивущее, кстати, платье, которое на съемки нам одолжила дизайнер Леся Русакович, создательница бренда OTOCYON.
«Дорблю» — первая записанная песня с EP, выход которого запланирован на сентябрь. Эта песня о том чувстве, знакомом, пожалуй, каждому, когда внутри все к чертям разрывается на куски, а вокруг — ничего, день как день, всего лишь один из миллиардов, прожитых Вселенной. Она описывает тот самый момент, когда получается отделиться от переживаемой боли, посмотреть на себя со стороны — и все становится не таким уж и страшным, а на лице появляется едва заметная улыбка принятия.
Последние девять лет я работал киножурналистом в газете «Московский комсомолец». Отличие этой профессии от кинокритика заключалось в том, что большую часть времени я проводил не в уютных креслах кинотеатров, а «в поле». То на съезд Союза кинематографистов занесет тебя нелегкая, то на Московский кинофестиваль. Ну и, конечно, бывал на самых разных съемках кино и сериалов. От заброшенных московских заводов до Северного полюса. Со стороны этот процесс выглядит как примерно самое скучное занятие на Земле, которое состоит из двух основных элементов: ожидание и повторение. (Страшно сказать, сколько времени занимает съемка даже минутного ролика; что уж говорить о четырехминутном клипе.) Но вот она, магия искусства, — стоит хоть раз оказаться по ту сторону процесса, и ты уже не сможешь выбросить кино из головы.
В октябре прошлого года я уволился из газеты и успел целых три месяца побыть в статусе свободного художника. За это время собралась команда, нашлась локация, а с ней и подходящая идея. Я честно хотел снять что-то максимально простое и дешевое — чуть ли не на мобильный телефон. Помимо отсутствия бюджета сказывался обыкновенный страх — я мог хоть в десяти страницах описать на бумаге, что хочу получить в результате, но понятия не имел, как управлять махиной кинопроизводства. Пойти на полумеры не позволила Мина — как второй режиссер, она работает с лучшими российскими рекламными компаниями, снимая ролики с бюджетом в несколько миллионов. Она же познакомила нас с оператором Димой Карначиком. Качество получившейся в итоге картинки — их заслуга.
Снимали в селе Рождествено на Рождество. Вокруг настоящая зимняя сказка. В доме камин. За дверью баня. Повсюду мягкие шкуры. Казалось бы — сиди себе с бокалом вина, наслаждайся жизнью. Но нет — пятнадцать человек как подорванные завешивают стены и чучела прозрачной пленкой, натягивают ткань, шастают по окрестностям в поисках подходящих веток. Перед съемками мы думали, что самым сложным будет управиться с лисой (точнее — лисом). Но в итоге Тор вел себя как настоящий профессионал. С довольным видом смотрел прямо в кадр, совсем не переживая по поводу коллекции чучел вокруг. Впрочем, несколько лисьих шкур мы из чувства солидарности все же вынесли в другую комнату. Зато светомузыка далась нам тяжело. На то, чтобы настроить нужные цвета и ритм, ушло драгоценное (в прямом смысле!) время. Мы упустили момент для режимной натурной съемки. А труднее всех пришлось механику камеры: он выставился на точке, на улице, где на тот момент стоял мороз —25 градусов, и с невозмутимым видом простоял все два часа, что мы копались в программе. Вообще, насколько я заметил, у операторской группы какие-то особые отношения с минусовыми температурами и любыми экстремальными условиями в принципе. Тот же Дима поразил меня тем, что после первой смены достал спальный мешок и улегся спать прямо на полу, под батареей.
После съемок мне буквально снились наши кадры по ночам. Не те, что вошли в клип, а те, что мы не успели или не догадались снять. Впрочем, забыть о них помогла сама Маша. Ровно тогда, после нервной кутерьмы со светомузыкой, она собралась и выдала такую эмоцию, о которой я не то что не просил — даже не мечтал. Странное дело: человек перед тобой рыдает, а у тебя все внутри ликует. Так что если раньше у меня еще были какие-то иллюзии насчет себя, то теперь мне более-менее ясно, что я за человек.